Ранние земледельцы Южного Туркменистана
На фото: вид холма Йылгынлы-депе с юго-запада
О проекте
Общая информация
Многолетний проект ведется под руководством директора Центра спасательной археологии, к.и.н. Н.Ф. Соловьевой, на основании постоянно возобновляемых договоров о сотрудничестве между ИИМК РАН и Министерством культуры Туркменистана. Работы сосредоточены на исследовании микрорегиона Меана-Чаача на востоке Подгорной полосы Копетдага, сыгравшего важнейшую роль в становлении и развитии культуры первых земледельцев.
Основной объект исследования — тепе (телль) Йылгынлы-депе — археологизированные остатки поселка эпохи энеолита. В 1980-е — 1990-е годы здесь была изучена планиграфическая структура поселка, а в настоящее время продолжается стратиграфическое изучение образовавшихся за время жизни поселка строительных горизонтов.
Периодические работы экспедиция проводит на соседних памятниках — одном из крупнейших поселений эпохи бронзы — Алтын-депе (исследования Л.Б. Кирчо) и на небольшом поселении неолита-раннего энеолита Монджуклы-депе (работы вели немецкие исследователи Р.Бернбек и С.Поллок).
За годы исследований на Йылгынлы-депе открыты уникальные многокомнатные дома с “парадными” комнатами (вероятно, святилищами), зафиксированы многочисленные следы сложных ритуальных действий, исследованы уникальные печи, использовавшиеся для обжига мелкой глиняной скульптуры (антропоморфных и зооморфных статуэток, различных поделок).
Общая характеристика памятника
Раскопки энеолитического поселения Йылгынлы-депе – многослойного археологического памятника типа телля, расположенного в подгорной полосе Копетдага примерно в 240 км по прямой на юго-восток от Ашхабада и в 110 км на северо-восток от Мешхеда продолжаются уже 24 сезона (1985–1991, 1993–1995, 1997, 1999, 2006-2009, 2011-2015, 2018 и весенний полевой сезон 2019 года) (Соловьева 2008: 7-13).
Время функционирования поселка примерно полторы – две тысячи лет: от начала — середины V тыс. до н.э. до рубежа IV – III тыс. до н.э. (Соловьева 2014а: 31-32). Возникшее в раннем энеолите (Намазга-I), поселение достигло максимальных размеров в пору развитого энеолита (Намазга-II), а к началу позднего энеолита (Намазга-III) постепенно опустело (Березкин, Соловьева 1998: 86). Запустение поселка совпало по времени со значительными изменениями в материальной и духовной культуре общества. Они выразились в распространении «геоксюрского комплекса» с присущими ему инновациями в иконографии статуэток, керамическом производстве и в погребальном обряде (Березкин, Соловьева 1996: 103-104).
В настоящее время поселение представляет собой оплывший холм с пологими склонами неправильных овальных очертаний, площадью около 14 га и высотой около 12 (на юго-западе) и 14 (на северо-востоке) метров над современным уровнем аллювиальной равнины. Более возвышенная северная часть плавно переходит в основной массив поселения, простирающийся к югу. Традиционный для первобытной сырцовой архитектуры прием многократного возведения новых домов на месте намеренно разрушенных прежних сформировал культурный слой поселения, включающий примерно 20 строительных горизонтов. Однако, с очень большой долей вероятности можно утверждать, что под современной дневной поверхностью окружающей равнины скрыты культурные напластования, сформировавшиеся в процессе существования поселения, то есть площадь его превышает видимые границы, и, поскольку ни в одном раскопе не обнаружены подстилающие стерильные слои, возможно, мощность культурного слоя памятника превышает заявленную.
Серия радиоуглеродных дат Йылгынлы-депе опубликована в начале 90-х годов (Березкин 1993: 12-16), к настоящему времени получен еще десяток определений. Даты не противоречат друг другу, но омолаживают возраст Йылгынлы-депе, примерно, на триста-пятьсот лет. Причина этого неясна, тем более что для слоев эпохи бронзы поселения Алтын-депе, расположенного в 6,5 км западнее Йылгынлы-депе, подобных систематических отклонений нет.
Йылгынлынская община эпохи энеолита была довольно большой — до двух тысяч человек, с богатой и развитой материальной культурой, особенно той ее сферой, которая связана с жилищем и домашним бытом.
Основу хозяйства общины поселения составляли земледелие и скотоводство – выращивали, в основном, пшеницу и ячмень (пшеница – мягкая карликовая, ячмень – голозерный с примесью пленчатого) (Янушевич, Кузьминова, Вострецов 1989: 10). В стаде преобладал мелкий парнокопытный скот, часть мясного рациона восполнялась охотничьими трофеями (здесь и далее палеозоологические определения А.К. Каспарова).
Материальная культура поселения чрезвычайно богата. Поражает добротность рядовой архитектуры: просторность и качество отделки жилых помещений в домах, благоустройство и размеры дворовых участков несопоставимы с аналогичными показателями одновременных памятников региона (Массон 1989: 18). Помещения, предназначенные для отправления ритуалов, характеризуются просторностью и благоустройством, продуманностью деталей архитектуры и качеством отделки интерьеров.
Исследования шести строительных горизонтов на стратиграфическом раскопе 3 позволили комплексно описать домохозяйство эпохи развитого энеолита и дали возможность выдвинуть тезис о том, что обитатели поселения веками четко разграничивали места для проведения обрядовых действий, рабочее, жилое и хозяйственное пространство домохозяйства. На протяжении всех шести горизонтов на исследуемом участке культовые и жилые помещения, парадные, хозяйственные и производственные дворы располагались над соответствующими помещениями и дворами предыдущего домохозяйства. Задумывались, создавались и использовались для проведения обрядов святилища и большие чистые парадные дворы перед ними. Существовали специально отведенные помещения и открытые дворовые участки, предназначавшиеся для повседневных хозяйственных нужд, и жилые комнаты. Неподалеку от хозяйственных и жилых помещений всегда располагались производственные участки, где жители занимались мелкими ремеслами, в основном, изготовлением глиняных поделок. Все эти строения располагались внутри одного домохозяйства, отделенного от других мощными внешними стенами. Между домохозяйствами были организованы узкие улочки – проходы, имевшие U-образную поверхность, как правило, многократно вымощенную битой керамикой.
Йылгынлынские строители достигли большого мастерства в работе с единственным строительным материалом – глиной, которая использовалась на всех этапах сооружения дома, его отделки и ремонта, и, даже, для изготовления мебели. Глиняной подсыпкой выравнивали площадку под будущий новый дом на месте снесенного старого, стены клали из сырцовых кирпичей, из глины лепили фигурные пилоны, пилястры, колонны, оформляли дверные косяки и плинтусы. Затем цветной «штукатуркой», представлявшей собой смесь растертых в порошок угля, охры или гипса с глиной, покрывали стены и пол помещений, иногда на главную, напротив входа, стену святилища наносили орнамент в технике сграффито. По завершении отделочных работ в помещениях из глины же сооружали очаги, алтари, печи, столики и скамьи, которые покрывали ярко красной охрой. Пол, стены и мебель часто ремонтировали, нанося новые слои штукатурки и краски. Большая часть строительных приемов, используемых жителями Йылгынлы-депе, кроме изготовления глиняных столиков, красных глиняных скамей и орнамента в технике сграффито пока не имеющих аналогий, применялась в строительстве и отделке домов поселков подгорного региона Туркменистана, начиная с эпохи неолита. Более четкие параллели художественного отношения к оформлению жилища прослеживаются лишь со знаменитым анатолийским Чатал-Хююком.
Изучение архитектуры на примере домохозяйств шести строительных горизонтов на стратиграфическом раскопе 3 Йылгынлы-депе позволило выявить традиции и инновации строительных приемов периода Намазга-II, проследить культурно-хронологические аналогии и сделать выводы о том, что обитатели поселка накопили большой опыт в технике строительства сырцовых домов и методично соблюдали устоявшиеся многовековые традиции домостроительства. Четкое зонирование пространства домохозяйства по функциональному назначению являлось одной из таких традиций. Жители прекрасно знали, как будет использоваться помещение, еще при закладке фундамента, не говоря уже о внутренней отделке помещений.
Находки большого количества медных изделий свидетельствуют о высоком уровне развития металлургии меди (Solovyova, Yegor’kov, Galibin, Berezkin, 1994: 31-34). Обилие медных предметов, найденных в пределах поселения, уникально для энеолита Южного Туркменистана и сопредельных территорий.
Высокого уровня достигло и камнерезное производство, о чем свидетельствует изготовление мастерами Йылгынлы-депе каменных статуй (Массон 1989: 148; Masson, Korobkova 1989).
О благополучии общины говорит создание значительного количества объектов неутилитарного назначения. Доступная археологическому изучению материальная сторона духовной жизни обитателей поселения удивительно богата и красочна. Настенные росписи, детали интерьера парадных помещений и глиняная антропоморфная пластика Йылгынлы-депе демонстрируют высокий уровень развития художественного мастерства жителей общины (Solovyova 2005).
Библиография исследований
Березкин Ю. Е. Энеолитические святилища Йылгынлы-депе // Известия Академии Наук Туркменской ССР. Серия общественных наук. №6. Ашхабад, 1989: 20-24.
Березкин Ю. Е. Святилища меднокаменного века на юге Туркменистана // Природа, №7 М., 1990: 55-59.
Березкин Ю. Е., Соловьева Н. Ф. Символы власти в акефальном обществе. Скамьи, кресла и бык на юге Центральной Азии // Символы и атрибуты власти. СПб., 1996: 102-118.
Ганялин А. Ф. Холм Йлгынлы-депе // Труды Института истории, археологии и этнографии АН ТССР. Том 15, Ашхабад, 1959: 15-29.
Коробкова Г. Ф., Шаровская Т. А.. Каменные изделия Йылгынлы-депе // Отчет по гранту РГНФ «Энеолитическое поселение Йылгынлы-депе», 1998.
Куфтин Б. А. Полевой отчет о работе XIV отряда ЮТАКЭ по изучению культуры первобытнообщинных оседло-земледельческих поселений эпохи меди и бронзы в 1952 году // Труды Южнотуркменистанской археологической комплексной экспедиции. Том VII, Ашхабад, 1956: 260-290.
Массон В. М. Йылгынлы-депе — новый центр энеолитической культуры Южного Туркменистана // Известия Академии Наук Туркменской ССР. Серия общественных наук, №6, Ашхабад, 1989: 15-20.
Соловьева Н. Ф. Новые исследования на поселении Йылгынлы-депе // Археологические открытия 1993 года. М, 1994: 207-208
Соловьева Н. Ф. Йылгынлы-депе: продолжение исследований на раскопе 3 // Изучение древних культур и цивилизаций. СПб, 1994а: 16-20
Соловьева Н. Ф. Уникальное энеолитическое святилище в Каракумах // Природа, 4, 1994б: 69-72.
Соловьева Н. Ф. Исследования на юго-востоке Туркменистана // Изучение культурных взаимодействий и новые археологические открытия. СПб, 1995: 30-32
Соловьева Н. Ф. Илгынлынская настенная живопись // Новые археологические открытия и изучение культурной трансформации. СПб, 1996: 21-25.
Соловьева Н. Ф. Стенопись Йылгынлы-депе // Археологические вести, № 5, СПб., 1998: 124-130.
Соловьева Н. Ф. Каменные статуи Йылгынлы-депе // Степи Евразии в древности и средневековье. СПб, 2002: 236-240
Соловьева Н. Ф. Антропоморфные изображения и культовые комплексы Южного Туркменистана поры среднего энеолита (по материалам раскопок Илгынлы-депе). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, СПб, 2005.
Соловьева Н.Ф. Антропоморфные изображения Туркменистана поры среднего энеолита (по материалам поселения Илгынлы-депе), Санкт-Петербург, 2008
Соловьева Н. Ф. Архитектура ритуальных комплексов Йылгынлы-депе // Искусство и архитектура Туркменистана. Научные сообщения, №3, Ашхабад, 2014: 161-193.
Участники экспедиции в 2007-2023 гг.
Руководитель проекта: Н.Ф. Соловьева,
Заместитель руководителя: Е.К. Блохин.
Камеральная лаборатория: Е.В. Бобровская, В.В. Одинцова, Н.В. Силаева
Участники экспедиции: А.К.Каспаров (палеозоология), А.Казарницкий (физическая антропология), Т.Шаровская (трасология), А.Кулиш, Ф.Аминов, К.Кузина, Д.Филимонова, Е.Грицик, Н.Новоселова, А.Нестеров, А.Носов, К.Касимов, Ю.Раззак, А.Митюков, Ю.Марченко, К.Хребтикова, Д.Чибина, С.Соловьев, С.Матевеев, М.Воронов, А.Викуленков, Д.Петрищева, А.Дувакин, Н.Баранов, А.Городилов, Д.Ёлшин
Экспедиция сердечно благодарит за неоценимую поддержку Мухаммеда Аннаевича Мамедова и Руслана Мурадова, а также Ахмеда Халмурадова, Аджара Кулиева и его семью, семью Реджеповых и всех жителей деревни Меана, принимавших и принимающих горячее участие в нашей работе.
Экспедиция не была бы возможна без логистической и финансовой поддержки ОАО «Возрождение Туркменистан»